На моем подъезде висит вывеска «ремонт обуви», на которую я часто поглядываю и понимаю, что видимо когда ее уберут, ибо мастерской там уже нет. И я хочу, чтобы и вывеска оставалась – во-первых – это удобное объяснение для других «тот подъезд, где вывеска», а во-вторых – она мне напоминает о человеке и работала в этой мастерской: старого Леонида Григорьевича.
Я не помню его фамилии, о нем всегда все говорили «мастер», или «старый» – это слово правда звучало с уважением к возрасту этого человека и его трудолюбия. При союзе он работал начальником на обувной фабрике, потом на пенсии имел свою мастерскую, как же он делал обувь! Такая работа служила надолго.
Старого, правда, была нелегкая судьба. Жена умерла, сын стал алкоголиком и на фоне этого калекой – дочь отдала его в психическую больницу. Старый забрал оттуда сына, ухаживал, выхаживал. Помощи не имел никого – внучка відцуралась. Я встречала его часто вечером – когда люди шли с улицы в дом он, чтобы поменьше людей видело его горе, вывозил на коляске сына на улицу и на костылях заново учил его ходить.
Еще когда я приезжала на летние каникулы в Украину и относила ему в ремонт обувь, давала всегда больше денег, чем названная сумма. Помню, как однажды дома я лепила вареники и получилось их очень много, а тут он принес мне готовую обувь, я заплатила ему и вдруг говорю: «Леонид Григорьевич, а хотите вареников?» я увидела, как засияли его глаза, но он вежливо отказался, и я все равно упаковала их ему языков свеженькие, сварите себе и сыну, кто же Вам их наліпить. Растроганный старик поблагодарил и начал отдавать деньги, «Тогда не надо платить, если даете вареники», но я не забрала денег, знала, что я их на что-то протринькаю, а ему они важнее (ему вечно не хватало на лекарства сыну и подачки врачам).
Однажды я шла домой и встретила его на улице, и говорю: «Леонид Григорьевич, у вас много сейчас работы? А то у меня есть одни туфли, которые надо отремонтировать, то не спешно, потому что они уже не на этот сезон, но чтобы были готовы»; «Так, так когда сможете – принесите и сделаю».
А потом, как-то за несколько дней после сказанного встретила меня вечером соседка, слово за слово и говорит: «А ты знаешь что Григорьевич умер?»; «КАК?» выкрикнула я. И та мне сказала: ему стало плохо, одна дама из соседней квартиры вызвала скорую и забрали его в больницу. Сидела там возле него, потом нашла телефон его внучки и перезвонила сообщить ей что с дедом. Внучка приехала с нотариусом – просто перед смертью заставила деда подписать на груди завещание, где квартира переходит на нее (несчастный старик обижался, что она відцуралась от него и от отца и не хотел при жизни оставлять ей квартиры). Так квартиру она убрала себе и отца сразу же сдала в псих.дом, – носит же земля людей…
Я тогда постоянно пропадала то на учебе, то на работе и не заметила ни скорой возле дома, ни гроба. Известие о смерти старого меня болезненно поразила, хотя вроде ничего удивительного – он уже был преклонного возраста, и все равно мне было грустно, словно я потеряла близкого человека.
Но на этом история не заканчивается. Одной ночи, вскоре после его смерти, мне приснился сон. Вообще замечаю, что если мне снятся покойники это случается резко – снится что-то одно, сон внезапно прерывается и вижу кого-то из покойников так, как будто им выдалась возможность лишь кратко вырваться в сновидения.
Так вот, сон: звонок в мою дверь, смотрю, стоит старый. И как-то так мне не по себе – он же умер, но открываю ему и он говорит: «Я хотел у Вас попросить прощения – вы какую-нибудь обувь мне хотели сдать в ремонт, а я не успел его Вам сделать. Но можно я у Вас попрошу? – и тут во сне он начинает плакать – пожалуйста, зажгите свечу за мою душу, потому что за меня не молится никто и душе очень тяжело, а Вы до меня были добрые, помогите пожалуйста».
На том сон и закончился, предоставив мне ощущение какой-то тревоги и беспокойства. Того же дня я пошла в церковь, зажгла свечу за старого, дала за него на службу обедни. И до сих пор так делаю. Жаль мне его…
Вы спросите почему вдруг я об этом написала? Потому что недавно достала из шкафа мои старые, но любимые туфли, которые старик подводил и взглянув горько улыбнулась. Помню, как он тогда показывая на набойки сказал: «Вот я Вам очень хорошие подвел, слово даю – долго служить будут, вот увидите!»
И действительно – уже нет в живых мастера, а его дела до сих пор ходят по миру, в буквальном смысле. Вспоминаю его как старенькую человека, с очень добрыми глазами.
Может поэтому вывеску на подъезде никто не снимает. Возможно и другим жителям дома она напоминает о того старого добряка, к которому судьба оказалась беспощадной.
Из размышлений,
Ольга Врублевская
__ATA.cmd.push(function() {
__ATA.initVideoSlot(‘atatags-370373-5ba43826b80c8’, {
sectionId: ‘370373’,
format: ‘inread’
});
});
Источник: